Голос Гены в телефонной трубке захлёбывался от удовольствия: «Какая лодка! Блеск! Мотор новый. Приглашаю завтра на природу: Волга, рыба, песок нетоптаный, где хочешь – причалишь!.. Что брать?! Ну, ты, даешь! Бутылёк бери… хватит один! Ну, ладно. Передавай привет своей… Смотрите не опаздывайте, в шесть ноль-ноль на «Нептуне».
Передав разговор с Геной жене, я высказал некоторые сомнения по поводу поездки, но она, на удивление, вдруг согласилась:
-Конечно, поедем. Отдохнем, позагораем, может в тебе хоть что-то рыбацкое проснётся…
Рюкзак собрали быстро, поставили будильник на пять утра и стали укладываться спать. Перед тем, как выключить свет, я, украдкой от жены, сунул на самое дно рюкзака еще одну бутылку – запасная в компании не помешает.
Утром, не завтракая, торопливо поднялись и минут за двадцать до назначенного времени были на лодочной станции. Солнце уже почти встало, пахло водорослями, ревели лодочные моторы. Вокруг царила суматоха: одни лодки не спеша отчаливали от мостков, другие сразу вставали на дыбы, ошарашивая бесшабашностью их рулевых, и мне до зависти захотелось прикоснуться к этому азартному миру! Гена встретил широкой улыбкой:
— Привет, сони! Пока спите, всю рыбу переловят…
Суматошно уселись, так как Генке не терпелось, и поплыли. Никогда не думал, что на Ахтубе и Волге столько всяких затонов и притоков, и всюду нескончаемой вереницей снуют лодки. Через час Гена свернул вправо и причалил к лесистому берегу:
— Вот здесь и остановимся: и дрова для костра найдутся, и песочек позагорать хороший.
Вытащили лодку, отдельно положили снасти, достали рюкзаки. Мы с Геной разожгли костер, поставили треногу с чайником, а жёны развернули скатерку и захлопотали с закусками. Все разделись – палило солнце, но от реки несло прохладой. И это было прекрасно! Сели завтракать, налили по одной рюмке и выпили за лодку, чтобы не «ржавела». Из-за поворота послышался гул близкого мотора.
— Кого еще черт несёт сюда? – недовольно проговорил я.
Тамара, Генкина жена, красавица и любящая внимание к себе в любой обстановке, возразила:
-Чем больше, тем лучше. Может, знакомые…
До берега оставалось совсем близко, но мотор чужой лодки не сбавлял обороты – в лодке сидели трое зверовитого вида мужчин. За считанные метры до берега мотор заглох и эти заросшие, засаленные мужики-браконьеры выбрались на берег и с вёслами наперевес двинулись к нам. У меня возникла глупая мысль: «А три весла откуда, если на лодке их всего два?!».
— Вы что?! – пнул один из них наши снасти. – А?! На нашей территории!..
И пошел – мать – перемать!.. Мы онемели. Внезапно матерная тирада прекратилась, и налитые кровью глаза остановились на Тамаре. В них мелькнуло что-то такое, что бедная Тамара тут же стала искать рядом с собой одежду и, не найдя её, судорожными движениями рук сорвала несколько пучков травы и стала прикрывать ею свои стройные ноги. Рядом у кого-то застучали зубы, а я внезапно икнул. Нужно было срочно как-то действовать!
— Мужики!.. Ребята!.. Парни, садитесь к столу! Пока ещё не рыбачили, но что есть, то есть… Пожалуйста! – начал я просящим тоном, боясь остановиться хотя бы на секунду.
Руки сами забегали по скатерти и, достав кружку для чая, я резко опрокинул в неё горлышко бутылки с водкой. Рука предательски дрожала, но у меня хватило мужества налить до краев и поднести кружку главарю. И тут я понял, что попал в яблочко! Лицо его округлилось, он даже весло передал заднему, взял водку и несколькими большими глотками опорожнил посуду. Я предварительно поднес ему кусок хлеба с салом, что-то бормоча о белорусском кабанчике. Он выдохнул воздух, молча отодвинул меня покрытой корками засохших царапин рукой и шепеляво бросил:
— Им тозе!
Я бросился наполнять кружки. В нашей компании царила сцена из «Ревизора»: моя жена добывала сок из помидора, зажатого в кулаке, Гена застыл с полным ртом – свело скулы, Тамара, обсыпавшая себя травой, была похожа на затравленного лесного человека. После того, как всего «гости» выпили по кружке, наступила тишина, прерываемая только гулом моторов в реке. Все они стояли и ждали чего-то ещё. И тут меня осенило: «Запасной бутылёк!». Я кинулся к рюкзаку, вытащил бутылку и сунул главному:
— Угощайтесь!.. Ребята, мы всё поняли, извините! Раз помешали вам, то всё! Собираемся!.. Уходим!.. Уплываем!.. Уполз..
У меня сорвался голос… Главарь осоловело буравил меня глазами:
— Да, ладно, не бухти… Мозете оставаться…
Они развернулись и платяными шкафами почапали к своей лодке, уселись, рывок ремня – и вставшая на дыбы лодка унесла их вправо. Опомнившись, мы суетливо начали всё без разбора складывать в лодку – дома разберемся! Только успели забрасать, как из-за поворота опять выскочила лодка. Я, с забившимся сердцем, уселся на песок, сжимая под собой рукоятку туристского топорика, а Гена ухватился за сложенный треножник. Но что это против весла! В лодке был один из тех же «гостей». Он молча причалил, и, не глуша мотор, подтянул к себе нашу лодку. Приподняв большой полиэтиленовый мешок, вывалил нам десятка полтора крупных судаков.
— В-вот… — невнятно бормотнул он, оттолкнулся, и вздыбившаяся лодка растаяла в наших глазах кошмарным видением.
Как доплыли домой после всего этого, точно не помню. Одно осталось в сознании, что теперь все суетились, а я – онемел. Тамара иногда восхищенно посматривала на меня, Гена лихо брал очередную волну, а моя жена сердито выговаривала мне о моей расточительности.
И когда уже на пристани все долго и безопасно хохотали, вспоминая тот или иной эпизод, я, сойдя на берег на ватных ногах, опустошенно подумал: «…А если б не запасной бутылёк?!».
Иван Свойняло