Заслуженный летчик — испытатель СССР Григорий Антонович Горовой, человек — легенда, его поминали друзья, посчитав погибшим и трижды представляли к звезде Героя Советского Союза! На его 75- летний юбилей пришли друзья, не забыло о ветеране и нынешнее поколение испытателей. Седовласый, с модным когда-то зачесом назад, он слегка сутулясь и наклонив голову, застенчиво улыбался. Среди близких ему по духу людей можно было не скрывать чувств. Свои поймут. Именно сейчас ему очень захотелось обнять всех и сказать: «Спасибо вам за то, что не разбежались в трудную минуту, не бросились в разные стороны в поисках лучших мест». Видимо потому, что сам «на службу не напрашивался и от службы не отказывался, служил честно кому присягал». Когда-то искал идеал в литературных прототипах, сам того не подозревая, что станет в один ряд с героями нашего времени. Он верил в свою судьбу, знал что -когда нибудь его душа сольется с небом, широко распластав свои крылья над землей. Так все и случилось. Сначала он окончил Ростовскую спецшколу ВВС (Эй мальчишки! Знайте, откуда взлетают настоящие соколы), а затем в 1946 году поступил в Армавирское училище, где летал на Як-3.
Послевоенное время примеряло новые фасоны. Кителя и фуражки сменили твидовые пиджаки и модные шляпы. Многие его однокашники, поверив в транспарантную правду «Миру-Мир!», разбежались. Он остался, даже не помышляя о чем — либо другом. Семь лет без отпуска, пока впервые не примерил лейтенантские погоны. Обмывали их под чечеточный стук железнодорожных колес. Держа на весу, чтобы не расплескалась водка, бросали звезды в стакан и, выпив, занюхивали мандариновой коркой. В тесном купе пахло душистой смоляной свежестью наступающего нового 1951 года. О ЗабВО (Забайкальском военном округе) остряки шутили: «Забудь вернуться обратно. А уж если попал в Борзю, то не скули. Все равно никто не услышит». Пейзаж в тон настроению. Степь и безмолвные сопки девственно неприкосновенно. Кто-то, имеющий верховную власть над природой, просто сэкономил на краске. Но здесь каждый сам себе художник. Стоит только сесть в кабину самолета.
В паре с Лехой Белозеровым они шли домой. Двигатель на его реактивном Як-17 начинал капризничать, едва реагируя на перепады и резкие скачки. В этот раз машина давала понять, что ей не нравится нетерпеливая поспешность молодого пилота. Тянуть «на честном слове и одном крыле» предстояло до самого аэродрома. Доложил о ситуации ведущему, жутко представив картину, как однажды на глазах всей школы садился его инструктор. Пытаясь с разворота зайти на полосу, он не подрассчитал и, перевернувшись, врезался в землю. Опыт подсказывал ему не гасить скорость и выбрать оптимальный вариант снижения, чтобы не столкнуться с препятствиями. Прикинул глиссаду. Впереди белел выкрашенный столб линии электропередач, далее танковый капонир, еще дальше трехметровая железнодорожная насыпь. Вжавшись в кресло, что есть мочи потянул ручку на себя и… метров четыреста юлил по подтаявшему снежному настилу. Высланный на поиски тягач кружил где-то рядом, шумом бочек, тарахтевших в кузове, заглушая любой человеческий крик. Отчаявшись, он выпустил из пистолета всю обойму, а затем долго брел в темноте, проклиная свое пижонство и хромовые сапоги, которые предпочел унтам. Встреча получилась трагикомичной. Друзья стояли молча, переводя взгляд то на неизвестно откуда взявшегося Горового, то на сиротливо стоящую рюмку.
-Гриша, извини, а мы того…тебя поминаем.
Судьба выбрала его в попутчики еще раз, спустя семь лет. Наконец-то пришел приказ о переводе под Ржев. Сюда, за 101 километр от Москвы, обычно направляли социально-опасные элементы. Жизненный перекресток, ставший для кого-то остановкой по требованию, а кому-то указавший дорогу дальше. Он рвался в испытатели и верил в счастливую звезду. Точнее упомянуть, три звезды.
Фронтовой товарищ, командир полка трижды Герой Советского Союза генерал Покрышкин любил наведываться к своему бывшему ведомому просто так, в баньке попариться, кваску попить, а заодно и подтвердить классность. Его спарка кружила на безопасном расстоянии от заходивших на цель истребителей. Кусок полотна, расстеленный на земле в качестве мишени, оставался нетронутым. Молодежь спешила, посылая снаряды в «молоко». Горовой нервничал и, выпустив по — снайперски точно 16 снарядов, повел за собой звено. Маячившему впереди тихоходу рекомендовал удалиться. Уже на земле Покрышкин долго хмурился и ворчал: «Стрелять не умеют, а генералу указывают. Нахалы. Это вы мне мешаете». Остыв, приказал командиру полка поощрить капитана Горового.
Настоящую награду он дождался чуть позже, породнившись с когортой отважных — настоящих испытателей. Однако служба на Чкаловской удовлетворение не приносила. Сказывалась близость Москвы. Ограничение по испытательным полетам усугублял чисто человеческий фактор. Терпеть лицемерие и подсиживание оказалось сложнее, чем сменить место службы. Волжская вольница пришлась по душе. В Ахтубинске он почувствовал второе дыхание. Люди здесь были проще и надежнее. Хватало с лихвой и ощущений, причем самых острых.
Посадку с отваливающимся хвостовым оперением впору отнести к разряду экстремальных. МиГ-25 мог развалиться еще в воздухе. Заруливая на стоянку, он все еще не мог понять, откуда столько народу и кого встречают. Повезло и в другой раз, при пуске ракет с креном 45 градусов. Почти в такой же ситуации погиб Слава Майоров, только на Ту-128. Летчики оказались заложниками одной общей ошибки «рационализаторов». Приспособление, удерживающее истребитель в заданном положении, после пуска ракет отключилось одновременно с автопилотом. Переложив ручку, он почувствовал, как самолет крутануло, затем еще, и так за1,5 секунды -три раза. Подвешенная на другой плоскости крыла ракета весила 500 кг. Стабилизировать полет помогла интуиция и хорошая реакция. Это уже на земле, отшучиваясь, он объяснял заму по летной ГК НИИ ВВС Бутенко Г.Ф. : «Какой там опыт, одной рукой за яйца, чтобы не звенели, другой на малый газ!» Без бравады, конечно, не обошлось. Ну а опыта у него не отнимать. Именно благодаря ему он сохранил жизнь и спас машину в Вознесенске под Одессой. Сейчас вспоминают обо всем с юмором. Мол, не в этом дело, главное, обхитрил генерала и умчался домой на первомайские праздники. Молодой был, горячий. Озорной огонек по-прежнему горит в его глазах. Когда надо согревает, а когда и веселит, по хорошему, беззлобно. Перегорело. Мог, ведь, стать Героем Советского Союза. Представляли. Один раз начальник управления Манучаров вычеркнул и вписал свою фамилию. Только бог шельму метит. Высших наград тогда удостоились Микоян С.А. и Петров В.А. Что с другими представлениями стало, не знает. Говорит об этом спокойно, больше сожалея о часах с надписью «От ЦК КПСС и Президиума Верховного Совета СССР», которые подарил дочери. Это когда он участвовал в показе авиационной техники при посещении Брежневым Ахтубинска. Часы украли, а память так или иначе осталась. «Пусть знают, на кого руку подняли», — лукавые морщинки вокруг глаз вновь разбегаются в разные стороны. Правда, есть еще орден Ленина, Красной Звезды и уважение, может быть даже почитание молодого поколения испытателей. А, значит, прожил не зря. От службы не отказывался, служил честно, кому присягал.
Александр Салмин
Октябрь 2002 год
(При использовании материалов или цитировании обязательно указывать ссылку на автора и сайт)