Пилотажная испытательная зона Жуковского. 10 декабря, 1986 год. Ясно, Морозно. В 10 часов 27 минут на самолете Су-24М ушли в испытательный полет. Я слева — за командира, справа Наиль Шарипович Саттаров. 50-летний летчик-испытатель, красавец, так до сих пор и не покорившийся ни одному сердцу женщины ни тогда, в Ахтубинске, ни сейчас в Москве.
В 11 часов 5 минут на борту заклинило управление!
Самолет был введен в вертикаль с углом тангажа примерно 80 градусов (он должен был достичь верхней точки, а затем движением на хвост опустить нос, далее снижение, пикирование до высоты 500-600 метров, вывод на высоте 100 метров и опять ввод).
Высота 3800 метров. Ручка управления самолетом зажата в положении «на себя» на 2/3хода и полностью вправо, придавив ногу так, что больно ей даже пошевелить. У напарника короткая ручка, и мое бедственное положение ему не грозит. Самолет опустился, но стал плавно вращаться и поднимать нос, энергично теряя скорость. Угол атаки на упоре. Стало жутко, но все эти движения самолета происходят без нашего вмешательства. Я включаю форсаж, затем аварийный насос гидросистемы, давлю на выключатель автопилота. Все! Помочь управлению больше не могу. И вдруг слышу: «Руки! Руки!» Наиль подумал, что я держу ручку управления самолетом в этом положении. Я поднял руки как пленник. Представить себе не можете, какими круглыми и большими могут быть глаза у азиатского лица. Дальше боремся вдвоем.
Скорость падает-300км/час. Самолет с правого крена медленно переходит в левый. Далее почти ложится на спину, как по команде. Правая нога до упора, мне больно, но делать нечего, кричу: «Наиль, сильнее». Крен стал уменьшаться. Но остался в пределах 45 градусов. Ручка управления самолетом без движения. Она как будто специально зажала и держит мою ногу. Бросаю взгляд на рукоятку катапультирования и ногу: Как же без ноги?» Скорость ползет — уже 180 км/час, увеличивается и вертикальная скорость, прошли 1200 метров. Самолет начал качения по крену от 30 до 60 градусов, с нарастающей вертикальной скоростью. Ничего не помогает. Сознание еще за что-то цепляется, учащенно пульсирую одно и то же: «Выйдет, выйдет, выйдет. Ведь все работает, только ручка стоит на месте». Но самолет продолжал падение.
Пожалуй, самое страшное, ложное «выйдет». Мы упускаем вертикальную скорость и остаток высоты до земли. Дальше — гибель для нас. Высота 700 метров! Ясно, что если даже сейчас машина подчинится, ее не спасти. Высота и скорость не позволяют достичь нужных параметров, мы ее давно прошли. Наиль крикнул: «Олег! Прыгай!» И через секунду его ноги промелькнули на уровне моих глаз. «Молодец!» — мне, почему стало легче. Сейчас и я за ним. Самолет моментально увеличил крен, усилия ноги Наиля нет — я просовываю ладонь и что есть силы давлю на педаль, крен остановился. Но почему не вылетаю? Земля рядом. Как быстро она надвигается на меня, черно-коричневая масса на белом поле — это лес. И вдруг, разбежавшись, выстраивается нестройной шеренгой деревьев. «Фонарь!» — стрельнуло в голове. Я срываю красную рукоятку аварийного сброса, и в ту же секунду, как в замедленном кино, обжигающая струя воздуха, синие огромные глаза форсажных камер и черный фонтан земли, а дальше обрыв ленты.
Мертвая тишина… Сверху падают снежные комочки, все это вижу через светофильтр шлема. «Где я? На небе или на земле?» Подкравшийся холод вернул в реальность и вместе с ним почувствовал какой-то дикий необъяснимый восторг: «Как красиво! Прекрасно!» Молодые коричневые ветки березок, как с рук милой девушки сбрасывают на меня наледи, и все это на фоне синего неба.
«А если бы?» — все равно, сейчас это уже не имеет никакого значения. Буду лежать и дожидаться спасателей.
Не знаю, сколько пролежал, но боль в больших пальцах обоих ног и особенно подмочка ниже спины вернули меня к действительности.
Так и есть! Ботинки на ногах разорваны, при вылете из кабины обо что-то зацепились.
Колено правой ноги бесчувственное, растет на глазах. Но все это не то. Вот подмочка, черт! Ведь сейчас прилетит врач Людмила и, раздев меня, что подумает? Приподнявшись, облокотился спиной на ствол сосны и осмотрел ушибы. На левом бедре выпирает еще больший бугор. Не пойму, боли нет, нога шевелится, а что это? Веду рукой по штанине и чувствую что-то твердое. Еще вниз и натыкаюсь на ствол березы, который когда-то был срублен охотником. Он разорвал одежду, задел немного бедро и впустил туда снега. Растаяв, он и подмочил меня. В моем положении это тоже воспринимаешь как счастье, счастье особого значения и рода. Тишину и внутреннюю радость нарушили: «Аллах, Аллах!» Вот, думаю, татарин вспомнил своего бога. Встаю медленно, бреду на голос. Вблизи слышу: «Алех! Алех! – оказывается, он так звал меня, — ты почему не прыгал? Я долго видел, как полвитка ты сидел в закрытой кабине!»
-Я все слушал, но был занят делом,- ответил ему, после чего, обнявшись, мы покатились по снегу, хохоча и нервным смехом оглушая березовый лес.
Все остальное было чудесно…. Людочка долго и пристально ощупывала опухоль правой ноги, предложила носилки, но я отказался. А через день уже стоял на ногах.
Вертолет закружился в небе, очерчивая, по моей просьбе, круг над ямой. Внизу зияла дымящаяся воронка с мутной зеленой водой и два следа от двигателей. Стало, как-то не по себе…Но рядом была Люда.
Р.S. Суть испытательного полета: воздушный бой между одиночно кочующим комплексом ПВО на земле и самолетом Су-24. Экипаж самолета обнаруживает курс комплекса и идет на него на предельно малой высоте и когда по бортовому прибору видит режим автосопровождения, делает горку до скорости нуля, затем падает на хвост и, разгоняясь, выполняя 2-3 маневра, выходит на комплекс и атакует его. Локатор «слепнет» при нулевой скорости самолета.
Мы выжили из-за удачной аэродинамической компоновки крыла и фюзеляжа. В мировой практике самолеты этого класса не могут выполнять эту фигуру.
Герой России
Заслуженный летчик-
испытатель СССР
Олег Цой.