Детские годы чудесные
Наши окна выходили на плодовый сад и спортивную площадку шестой школы, построенной, как и многие другие дома в этом районе в конце пятидесятых. Солидное здание, вызывающее всем своим видом уважение, казалось выхвачено из дореволюционной поры, когда в моде были гимназии и лицеи, и перенесено в наше время, чтобы прививать ученикам трепет и строгость уже на входе в учебное заведение. Достопримечательностью школы был зооуголок, оборудованный во внутреннем дворе. Прямо под открытым небом, в вольере, расправив крылья, гордо восседал орел, кем-то подраненный и ожидавший, когда его выпустят на волю. В клетке из угла в угол носилась лисичка, а по соседству обитала еще какая-то живность поменьше. Границы школы были очерчены аккуратным заборчиком, но это не являлось препятствием для детворы из соседних домов, собиравшихся чтобы поглазеть на обитателей дикой природы. Позже школу снесли и на ее месте возвели новое здание, но вот для тех, кто там когда-то учился, она навсегда останется в памяти.
Так и для меня, стены и классы старой четвертой школы по улице Нестерова по- прежнему дышат чем-то родным, навевая легкую грусть из далекого детства. И пусть сменилось название и теперь ее правопреемницей стала уже другая школа, но ведь ничто не заменит нам ощущения, мысли и чувства, которые сохранились в закоулках нашего сознания, сигнализируя учащенными ударами сердца всякий раз, когда переступаешь родные пороги. Когда говорят школьные годы чудесные, это не совсем верно. Правильнее будет детские годы чудесные, которые позволяют чувствовать себя ребенком еще несколько лет, смешить одноклассников и дурачиться за партой, бегать сломя голову на переменах, и получать запись в дневнике: ел пирожок на уроке. И кляксы, поставленные в тетради, едва ли могли сильно расстроить, являясь скорее отмщением за ошибки, погнутые перья и правила правописания. У меня до сих пор на рабочем столе стоит чернильница- непроливайка, раритет по нынешним временам, в которую макали перьевыми ручками и не боялись, что из нее выльются чернила.
Наш класс. В центре А.В.Пожарская
Моей первой и пожалуй главной учительницей была Анна Власовна Пожарская. Все десять лет она находилась рядом с нами, сначала попросив взяться за руки, повела в класс и рассадила за парты. Затем, когда мы чуть повзрослели, заставляла дружить с русской прозой и учить стихи. Уже на выпускном, тайком смахнув слезу, тихо обронила, что больше никогда не возьмется тянуть какой-нибудь класс от первого до выпускного. Так и получилось. Мы были у нее единственные, а она для нас так и осталась первой учительницей.
Когда мы переехали в крупногабаритную квартиру, там уже жили Пожарские. К тому времени Виктор Иванович был плотный, упитанный мужчина, с выдающейся вперед нижней полусферой, а Анна Власовна сохранила образ статной, на зависть тем, кто сегодня надувает сегодня себя силиконом, блондинки. Они были обычными людьми, но для нас долгое время оставались недосягаемой величины, так обычно бывает, когда внешний образ скрывает простоту человеческой натуры. На фотографии, которую я видел в старом музеи ГЛИЦ, Виктор Иванович в звании полковника запечатлен с указкой, докладывая Леониду Ильичу Брежневу о новом истребителе, проходящем испытания в Ахтубинске. Несколько раз мы сталкивались на лестничной площадке, когда я уже окончил училище, разговаривали и однажды он рассказал историю, после чего произошло «одомашнивание» жильцов нашего подъезда, и они стали казаться значительно понятнее.
Виктор Иванович был любитель побродить с ружьишком по полям, чем расстраивал Анну Власовну, тяготеющую к высокой духовной материи. Выехав как-то с товарищем на охоту, они долго выискивали добычу, подстрелив наудачу одного зайца. Дома жены охотников, жалея бедного косого, решили наказать их, убрав с уже накрытого стола, причитающийся в таких случаях графинчик с водкой. Устав от нотаций Виктор Иванович подмигнул товарищу и театрально воскликнул: Кто бедненький, заяц? Да вы знаете, что страшнее зайца зверя нет!
— Как так! Обе женщины всплеснули руками.
-Хорошо, когда ты его валишь одним выстрелом, взахлеб продолжил другой рассказчик. А если только ранишь?
Виктор Иванович, с надеждой взглянул на сервант, где заманчиво стоял графин и с энтузиазмом продолжил.
-Подранок начинает метаться, кровь приливает к его ушам и они становятся острыми как бивни носорога.
-У носорога нет бивней, — уточнила Анна Власовна.
— Доисторического, не растерялся Виктор Иванович, тогда у всех бивни были. Тут он и становится опасным, как никто другой. Худо тому охотнику -голос Пожарского устрашающе возвысился, -который вот так просто захочет схватить раненого зайца. Пушистый зверек от отчаяния подпрыгивает и пробивает своими острыми ушами грудь обидчику.
На кухне воцарилась тишина. После минуты молчания по убиенному зайцу, чья разделанная тушка безобидно лежала на кухонном столе, взгляд хозяек подобрел и образ их мужей, одолевших страшного зверя представлялся уже по — другому.
Услышав рассказ, я долго смеялся, но сохранил тайну при встрече с дорогой мне учительницей, как и просил Виктор Иванович.
Когда мы были молодые
Это был конец октября, когда мы дружной компанией, объединившей коллег по творческому цеху, заглянули в гости к редактору телестудии Нине Валентиновне Штондиной. Она жила в микрорайоне на восьмом этаже дома, с лоджией, выходящей на МАИ и вид оттуда на город открывался замечательный. Осень благодарно позолотила деревья, в воздухе чувствовался влажный запах увядающей листвы и теплый ветерок доносил до нас шептание резиновых шин, проезжающих по улице Жуковского автомобилей. Ближе к вечеру зажглись уличные фонари и в домах засветились окна. Город, который еще недавно казался таким знакомым, вдруг преобразился, исчезла обыденность и как случается с человеком, вышедшим на вечернюю прогулку, приобрел задумчивость и отрешенность.
Фантазии, даже если ты взрослый человек, окрыляют нас из детства. И пусть они не имеют ничего общего с реальностью, все равно хочется оказаться у них в плену. Джаз, фокстрот и еще что-то мелодичное доносилось из городского парка. Я снова ощутил себя мальчишкой, прижавшимся к решетке танцевальной площадки в парке Дома офицеров, наблюдая за движениями пар, напоминающих конвульсии страстных любовников. Вокруг всегда собиралось много народу, дрёмно прохаживающего и безбилетной молодёжи, любыми путями стремящейся попасть внутрь. Эти кругообразные движения, могли казаться мирными и бесконечными, если бы не возникающие то одном, то в другом месте потасовки, достаточно жесткие, какие обычно бывают между подростками, поделившимися на городских, питерских и тех, кто из Ахтубы. Время стерло различия между городскими и теми, кто живет в частном секторе, оставив потомкам гадать, почему частные дома на улице Ленина считались непрестижными, а сейчас этот район называется ахтубинской рублёвкой.
Из того, прошлого, через нечеткую копирку нашей памяти, проступают лица мальчишек восторженно наблюдавших, как солдаты на площади запускают из ракетниц праздничные огни. В небо летели осветительные ракеты, а мы бегали по площади, собирая цветные вкладыши от них. Радостно было наблюдать, как блуждая в поисках метеорологического зонда, специально установленные на автомобилях прожектора ловили в перекрестии большой белый шар, с закреплённым за трос полотнищем флага Советского Союза. Это было кульминацией наших впечатлений за день. После парада частей Ахтубинского гарнизона, только проходил он несколько иначе, движение начиналось от стадиона, а трибуна была установлена на автомобиле возле ступенек Дома офицеров, каждый из нас жил предчувствием, ожиданием восторга, чего-то такого, что могло еще долго обсуждаться в дворовой компании. Да, это было необыкновенное время, в которое погружало нас детство.
На первомайской демонстрации работницы Военторга 444
В эти майские дни мы переживали счастливые мгновенья. В них отражались улыбки моих, тысяч других родителей вместе с детьми, вышедших на первомайскую демонстрацию, а затем по традиции, так же дружно выезжающих на маевку. И уже вечером, когда тени от неярких фонарей на улице Жуковского начинали слегка покачиваться, вторя походке загулявшего прохожего, по ней распевая песни под гитару, проходила компания сверстников моего поколения. Одно время улицу так и называли, на манер нью-йоркского, «Бродвеем». Шумливая, богемная жизнь ночного Манхэттена не имела ничего общего с компаниями молодых людей просто прогуливавшихся по ахтубинской улице и певших песни собственного сочинения. Это было так необычно, вызывающе, привлекая к себе внимание прохожих и даже машины, которых было не так много, осторожно объезжали очередную группу прогуливающихся, что улицу стали называть Бродвеем.
Маслов В.М. и кавер группа «Битлз»
Музыкант из той шумной компании, старший прапорщик в отставке и старшина военно-духового оркестра Владимир Михайлович Маслов оживился, когда я напомнил ему ту историю.
— Мы были молодые и влюбленные в музыку. Хотелось чего-то дерзкого, западного. Тогда в моде были хиппи. Часто собирались у ребят дома, настраивали радиоприемник на зарубежную волну и слушали «Битлз», «Ролинг Стоунз», а потом все дружно, Юра Ведерников, Валера Баленов, Володя Петров, Саша Кузиков, Лена Власкина и я, как сейчас любят говорить, зажигали по- полной на нашем Бродвее. Это впечатляло. Длинные прически, цветные рубашки с отворотом и брюки клёш, делали нас похожими на своих кумиров, а мы были счастливы оставаться такими хотя бы на время.
Гитары под рукой не оказалось. Не утратив профессиональных навыков, в свободное время Михалыч предпочитал все же бильярдный кий, он напел, то ли куплет, то ли припев из позабытой песни.
В степи поднялся город до небес — наш город флагман ВВС
Построенный старательной рукой стройбата.
Здесь парк и стадион,
ДОСА, Бродвей и Пентагон,
и москвичей полно как на Арбате…
Никакой ошибки в тексте. В Ахтубинске действительно был еще и Пентагон. И если с Бродвеем все понятно, то откуда появился суровый призрак военно-промышленного комплекса США. Так между собой, в большей степени мужская половина города, окрестила двухэтажное здание на улице Сталинградской -10. Жили в нем прекрасные женщины, проходившие сверхсрочную службу в гарнизоне и выпускницы ленинградского торгового техникума, приехавшие работать в Военторг-444, впоследствии найдя в Ахтубинске свое личное счастье и оставшиеся здесь навсегда. В сравнение же с Пентагоном больше иронии, чья то выдумка, ну где еще, как не в женском общежитии кипят страсти, разрабатываются стратегические планы и происходят события, которые милитаристам и не снились.
Старый двор по улице Циолковского
Меня действительно тянет пройти своим старым двором, но не только этим. За годы, прожитые в Ахтубинске, многое изменилось. Казалось бы, он должен стать более многолюдным, тесным, а получается наоборот. Наверное, потому, что в детстве все кажется огромным, а взрослее мы сами смотрим на мир свысока. И с удивлением замечаем, что уже не так как прежде оживленно вечерами в городском парке, совсем по другому выглядит летнее кафе «Ветерок», шумное, говорливое, насквозь пропитавшееся запахом пива, и куда -то все спешат новенькие автобусы, огибая прежде привычные маршруты. Детство отстало далеко позади, но не только от меня, но и всего искреннего, безмятежного советского поколения, оставаясь по- прежнему добрым, беспечным, как это было когда-то и родным.
( 8 января 2021г. ушел из жизни ахтубинский музыкант Владимир Михайлович Маслов. Когда я работал на материалом, это была последняя встреча с ним.)
Александр Салмин
Опубликовано в газете «Испытатель»: Инстаграм
(При использовании материалов или цитировании обязательно указывать ссылку на автора и сайт «Ахтубинский пилот»)