Заявление Губернатора Астраханской области Александра Жилкина о запрете ношения религиозных атрибутов в школе не осталось незамеченным и вызвало самые разнообразные отзывы, как в СМИ, так и среди общественности.
С начала нового учебного года по всей Астраханской области вступит в силу закон о запрете любой религиозной одежды.
На сайте мусульман региона, пишет газета «Комсомольская правда» тут же появился комментарий: «Если у кого-то еще были сомнения, что губернатор Астраханской области занимал более взвешенную позицию по проблеме свободы вероисповедания, в отличие от общего исламофобского вектора, то на данный момент они практически полностью улетучиваются. Астраханцам остается только надеяться, понимают ли во власти, что подобными заявлениями они сами непосредственно и бросают камни в этот самый хрустальный дом (имеется в виду заявление губернатора, о том, что Астрахань — это хрустальный дом, в котором не стоит бросаться камнями. — Прим. ред.), пытаясь сыграть на ксенофобских настроениях среди экстремистски настроенной части населения».
В мечеть молодежь не идет, зато зачитываются экстремистскими сайтами
Изучая причину столь жесткой реакции газета решила разобраться, что же происходит в Астрахани и что происходит на юге России?
Замоташки — так в Астрахани называют девочек, вдруг надевших хиджаб. Национальный состав очень разношерстный: татарки, казашки, русские, узбечки, аварки. С каждым годом их все больше. Только по официальным данным, сейчас 60 из них — жены боевиков. Одних находят живыми, о судьбе других родные узнают, когда эти молодые мусульманки, ушедшие в бандформирования, погибают за «правое дело».
Показательна история Дианы (фамилия изменена редакцией), которую рассказал следователь отдела по борьбе с экстремизмом УФСБ по Астраханской области Эльдар Иманов
В Астрахань 16-летнюю беглянку — студентку медицинского колледжа Диану Байсенову вернули через два месяца после пропажи. Семья у Дианы не религиозная, девушка в колледже познакомилась со студентками-мусульманками, они посоветовали зайти на специальные сайты. Что было потом, она рассказала оперативникам, когда ее нашли в Дагестане.
— Почему ты согласилась на никях (мусульманский брак. — Прим. ред)?
— Мне уже 16 лет, пора замуж. Сестры (по вере. — ред.) предложили познакомить. Дали ему мой телефон. Он позвонил и сказал, что у меня с ним никях. Затем приехал и забрал в Дагестан.
Правда, все получилось не так, как представляла девушка. Ее отправили убирать за скотиной, а мужа, которого она раньше никогда не видела и которому оказалось далеко за 40, арестовали на два месяца за кражу лошади. Тогда-то Диана уговорила соседку дать телефон, чтобы позвонить родителям, которые уже почти не верили, что увидят дочку живой.
Но сейчас она снова ушла от родных, живет в общежитии, хиджаб не сняла, а сестры по вере подыскивают ей нового мужа.
С другой из «замоташек» Айной корреспондент «Комсомолки» Екатерина Малинина беседовала уже в маленькой комнатушке СИЗО № 2. 25-летняя Айна Сидгалиева (подпольное имя Ханифа) уже отсидела три года из тринадцати, к которым ее приговорили по трем статьям — незаконное ношение оружия, посягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов, участие в незаконном вооруженном формировании.
— Как к тебе лучше обращаться: Айна или Ханифа?
— Айна, — отвечает девушка и улыбается почти так же, как на фотографиях, которые показывал мне следователь. Там она тоже в хиджабе. Но не в длинном платье, как сейчас, а в камуфляже и с автоматом наперевес позирует вместе с мужем на фоне лагеря боевиков.
А начиналось все, совсем как у Дианы. Шесть лет назад Айна была вполне современной девчонкой. Бегала на дискотеки, носила мини, заигрывала с мальчишками. Родители ворчали, но скорее для вида. Намного больше, чем короткая юбка, их испугал хиджаб, в котором девушка однажды вернулась домой. С тех пор они стали для нее каферами — неверными.
— До 19 лет я не читала Коран, в мечеть заходила только по праздникам, не совершала намаз, — рассказывает Айна. — Однажды ко мне в мечети подошла девушка, разговорились. И она пояснила пару вопросов. Ни к чему не призывала. Рекомендовала сайт. Там оказалось много интересных правоверных людей: мужчин, девушек, даже из нашего института нашлись. Мы много общались, они объяснили, что такое чистый ислам (салафизм), служение Аллаху, джихад, каферы. Один из молодых людей предложил никях — мусульманский брак. Я согласилась, хотя родители были против.
Однажды Айна позвонила родителям, чтобы сказать: у меня с вами ничего общего, вы каферы. Уже через месяц она оказалась в Чечне. А затем вместе с мужем присоединилась к банде Ишаева.
Через два месяца они вернулись в Астрахань — вербовать новых братьев и сестер. Все это время силовики следили за их передвижением. Когда их арестовывали, Айна бросила в полицейского хаттабку — самодельную гранату. Но по неумению только себя покалечила — пальцы и бедро.
В конце встречи я прошу снять хиджаб — хочется увидеть собеседницу. Офицер ФСБ на время выходит, и девушка снимает платок: черные густые волосы до колен рассыпаются из пучка.
— Красиво? — в голосе слышится кокетство.
— Очень.
— Ты еще молодая, чем планируешь заняться после тюрьмы?
— Я бы осталась в Астрахани, но я принадлежу мужу (он осужден по тем же статьям, что и Айна, но на 14 лет. — Прим. ред.), как он скажет. Планируем в Чечню.
— Если бы вернуть все назад, что бы изменила?
— К родителям бы по-другому отнеслась. Мне один умный человек сказал: детей ты нарожаешь снова, можешь найти нового мужа, но родители у тебя одни на всю жизнь. Жаль, я поздно это поняла. Мне есть ради кого жить, так что у меня джихада точно не будет — мама сильно болеет, — кажется, Айна хоть что-то осознала, однако так и не согласилась на уговоры мамы снять хиджаб.
Знание — сила?
— Никях — традиционный мусульманский брак — требует обязательного присутствия и согласия родителей или опекуна, а также имама, но вербовщики упростили все до минимума. Ни одна из разыскиваемых замоташек не получила согласия родителей. Не было и благословения официального духовного лица, — объясняет следователь Иманов.
— Это наша большая проблема, — говорит Ильнур Хазрат, имам Новой мечети в Астрахани. — В советское время имамы не получали образования. Они плохо знают Коран, исламскую литературу и не могут ответить на самые простые вопросы молодежи. Поэтому и уходит верующая молодежь к тем, кто может им многое объяснить. Но сейчас появилась тенденция: имамы, получившие хорошее образование, все-таки приходят в мечети. Это очень хорошо.
Правда, эксперты говорят, что почти все имамы новой формации — салафиты. А перейти грань от мирного ислама к экстремизму очень просто. В интернете, где в основном тусит молодежь, сотни экстремистских сайтов и форумов, но почти нет традиционной трактовки ислама.
Учеба без хиджаба
В 90 процентах заражение ваххабитской ересью происходит в вузах и колледжах. Директор базового медицинского колледжа Александр Гаврилов три года назад запретил студенткам носить хиджаб. Сейчас в здании есть специальная комната, где они обязаны переодеваться.
— Это элементарно негигиенично. Длинные юбки переносят микробов с улицы в те же операционные, могут вынести опасные вирусы оттуда на улицу. Пациент чувствует себя неуютно, когда видит полностью замотанных медсестер. И дело не только в санитарной безопасности. Любой вуз или ссуз — светское учреждение. И акцентирование своей религиозной принадлежности неприемлемо, — говорит Гаврилов.
После распоряжения колледж взбунтовался. Гаврилов получал угрозы личной расправы. Но из устава этот пункт убирать не стали.
— Идет исламизация всей страны, — констатирует Любовь Соловьева, заместитель директора по учебной работе Астраханского базового медицинского колледжа. — Ставрополь уже сдали. Не хочется, чтобы Астрахань стала следующей. Ведь получает популярность среди молодежи как раз воинствующий ислам, радикальный. С каждым годом студентов из Дагестана и Чечни становится все больше. Они приезжают со стобалльными результатами ЕГЭ по русскому языку, при этом в заявлении делают по 20 ошибок. Многие вообще плохо говорят по-русски.
И вот на эту проблему обратили внимание власти.
С 1 сентября никаких нестандартных одежд в школах, образовательных учреждениях края не будет, — заявил губернатор Жилкин на этнокофессиональном совете. — Доведите эту информацию до представителей всех этносов, особенно тех, кто этим страдает. В этом вопросе дискуссия неприемлема. Мы не должны забывать, что мы — светское государство и будем продолжать идти этим путем. Как на национальной почве, так и на религиозной. Кто имеет противоположную точку зрения — выбор стран большой, — и объяснил такую жесткую позицию, — Мальчиков и девочек оболванивают. Потом затаскивают в ряды преступных организаций, а родители получают трупы.
— Когда ваша дочь или подруга в один прекрасный день наденет хиджаб и скажет: ты кафер, тебя надо уничтожить, вряд ли захочется быть толерантным, — подводит итог следователь Иманов.
Есть мнение
Игумен Павел, священник Астраханской епархии:
— Школа — это светское учреждение, поэтому в ней должна быть общая форма, и в этом нет ничего криминального. У нас многоконфессиональное общество, в нем должны быть какие-то общие ориентиры для всех. Я думаю, что этот запрет, наоборот, предупредит конфликты между детьми разных национальностей и вероисповеданий. Я присутствовал на этом этноконфессиональном совете, там были муфтии, и никто из них протеста по этому поводу не выразил. Этот запрет касается каких-то конкретных вещей, когда целиком закрыта голова, кисти рук и так далее.
Андрей Сызранов, кандидат исторических наук, доцент кафедры регионоведения Астраханского государственного университета:
— Я не ожидал, что этот закон примут так скоро и резко, хотя и предполагал, что он возникнет, потому что многие вузы начали работать согласно этому запрету по собственной инициативе. С одной стороны, я поддерживаю эту инициативу, так как повышается опасность распространения радикального ислама. Эти девушки в платках могут быть потенциальными женами, подругами и невестами последователей ваххабизма. Хотя, конечно, это вовсе не обязательно. С другой стороны, это неизбежно приведет к конфликтам и вызовет протест. Как любой бескомпромиссный запрет, он вызовет негодование. Но со временем все успокоится и люди с этим смирятся, если будут проводить более мягкую политику. Например, студенты могут начать бросать вузы. А в медицинском университете Астрахани студентов-мусульман абсолютное большинство. В такой ситуации эти вузы просто закроются. Возможно, тут нужно постепенно и локально подходить к проблеме. В каких-то конкретных вузах вести политику, которая со временем сведет на нет религиозную одежду. Тогда это не вызовет серьезных конфликтов.