Распластавший свое крыло Икар – так символично выглядит главная архитектурная достопримечательность города Ахтубинска. Со временем мемориальный комплекс стал любимым местом горожан, здесь проходят наиболее значимые торжественные мероприятия, сюда приезжают молодожены, чтобы возложить цветы и приходят ветераны почтить память летчиков-испытателей, не вернувшихся из полета. И вообще так приятно посидеть в тени аллеи, послушать воркование птиц, полюбоваться красотой выросших за эти годы голубых елей и с чувством радости наблюдать, как верещат и резвятся вокруг малыши.
В свое время, еще редактором газеты «Испытатель» мне представилась возможность побеседовать с автором монумента, Народным художником России, скульптором Фетисовым Виктором Георгиевичем. Позже, этим материалом воспользовались при составлении странички в Википедии. Наша встреча проходила в очень теплой, наполненной воспоминаниями о прошлом обстановке, когда вместе на мемориальном комплексе собрались военнослужащие и ветераны в/ч 18374, многие из которых не виделись с десяток лет и приехали на юбилей части за тысячи километров.
— Мне повезло, — вспоминает Фетисов, — в прежние годы комсомолом проводились всевозможные конкурсы, на одном из них было представлено «Крыло» — наша совместная с архитектором Диной Ершовой работа. К сожалению, идею не поняли. Помог случай. Из Ахтубинска приехал Степан Анастасович Микоян и с ним еще несколько испытателей. Увидев макет «Крыла», сразу оживились и даже предложили: «Так вот он, готовый памятник, что мы еще придумываем?» Микоян слыл человеком очень интеллигентным и тонко улавливающим грань между хорошим и безвкусицей, поэтому сразу сказал: «Нам не надо эпохальных фигур, улетающих куда-то в неизвестность». Помните, после полета Гагарина в космос, стало модно сооружать памятники с человеком, протянувшим ввысь руки. Значит, надо было искать какой-то обобщающий символ авиации прошлого, настоящего и будущего. «Крыло Икара» легло в основу монумента.
— А дальше, — Виктор Георгиевич делает широкий жест в сторону своего архитектурного творения — вы видите все сами. Между прочим, судьба памятника оказалась не так проста, его даже пытались закрыть, когда мы фактически завершали работу над ним. Обрисую ситуацию вкратце. Узнав о сооружении монумента, в Москве забеспокоились, а почему без высочайшего соизволения. Честно говоря, я тогда очень сильно переживал. Но благодаря поддержке наших испытателей, отчаянных людей, твердо настоявших на первоначальном варианте, «Крыло» удалось отстоять. Если взглянуть на мемориал с высоты птичьего полета, то панорама завораживает, и что удивительно, так мы тогда задумали, в мраморных плитах угадываются кресты. Конечно, рисковали, ведь запросто могли заподозрить в крамоле. Творческий процесс рождает новые оригинальные идеи. Я сам создал бригаду, образно говоря, перетащил ее сюда в Ахтубинск. Причем ребята подобрались, что надо, ювелиры своего дела. Одним словом, проект создали близкие по духу люди. Привезли пеньки.
Именно эта фраза заставила меня прервать стройный, по-своему эмоциональный, рассказ автора большого проекта, но вскоре его объяснений оказалось достаточно.
— Знаете, когда бьешь металл в одну сторону, он упруго прогибается, бьешь в другую – происходит то же самое. Завезли сюда на место строительства песок, разбили площадку. Прямо под открытым небом творили. Вырезали листы из нержавеющей стали, гнули кувалдой на пеньках, а затем сваривали. Что касается сварщика, то это отдельная история. Был такой мастер из Капустина Яра, ракетные шахты варил, так я за ним специально туда ездил. Высиживал по часу на совещаниях, чтобы по пути кто-либо не перехватил. Нашу работу заметили в Куйбышеве. Дело в том, что всего три памятника было выполнено в стране этим методом и один из них «Рабочий и Колхозница» Мухиной. Правда, в отличие от нас его изготавливали на заводе, а мы, считай, в поле. И еще одна тонкость. Сегодня знаменитая скульптурная композиция, украшавшая вход на ВДНХ, находится на реставрации — прогнили металлические каркасы. Так вот, я впервые применил уникальную технологию, облепив каркас гипсом. Он гигроскопичен и позволяет сохранять внутри оптимальный баланс. Зимой поглощает влагу, а летом ее отдает, не позволяя металлу коррозировать. И вот спустя 30 лет, памятник так же хранит черты своей юности. Время не властно над ним. Требуется только косметический ремонт основы.
Те далекие воспоминания очень дороги Виктору Георгиевичу. Еще бы, когда начинал в 1968 году, ему было тридцать с хвостиком, а официально заканчивал в 1978 году. И целых десять лет интересной, увлекательной работы в Ахтубинске, разве их вычеркнешь? Он показывает куда-то в сторону, где жил с семьей, но тех финских домиков уже нет в помине, да и сам Ардаган, где сейчас располагается мемориал, изменился до неузнаваемости.
Еще одно испытание, не медными трубами, а бюрократическими проволочками ему удалось преодолеть благодаря поддержке многих замечательных людей. Бывшая проездом в Ахтубинске авторитетная комиссия Министерства обороны, случайно узнав, о почти готовом монументе, усомнилась в целесообразности его завершения. Мол, почему заказали малоизвестному скульптору, а не лауреату Ленинской премии, заподозрив в Фетисове заурядного шабашника. На самом деле к тому времени он являлся членом Союза художников. Помогло вмешательство известного скульптора Георгия Васильевича Нероды, который высказался вполне определенно: «Первый раз у нас проходит человек с периферии, а мы его отталкиваем. Надо поддержать». На сторону мастера встали и летчики.
— Я очень рад, — говорит Виктор Георгиевич, — снова оказаться в кругу друзей, видеть, как вместе с городом, замечательными людьми живет памятник. Он долго строился, но сегодня без него уже невозможно представить не только архитектурный облик города, но и, наверное, духовную часть нашего бытия.
Александр Салмин
Мы жили в пятиэтажке около «крыла». Адрес был ул. Набережная. д.7. кв. 144. И помню от начала до конца, строительство памятника. Там был гипсовый макет того, что должны построить. На ребре крыла была голова лётчика в кожаном шлемофоне. Но впоследствии от него отказались. А ещё, внутри «крыла», в период его обшивки , я впервые попробовал вино.